От Грозного до Лиды. Монолог генерал-майора в отставке Кузьмина
Борис Константинович Кузьмин – один из двух жителей Лиды, которые на данный момент имеют генеральские звания. За свою карьеру военнослужащего он сменил множество городов, побывал в разных частях света. Каждый отрезок его жизненного пути – отдельная интересная история.
Грозный. Я родился в столице Чечено-Ингушетии, хотя моя семья к национальности коренных жителей этой автономии никакого отношения не имеет. Еще в довоенное время в поисках лучшей жизни многие жители советских городов, страдавших от голода и безработицы, отправлялись на Кавказ. Мой отец из Ставропольского края, мать – из Поволжья, но именно в Грозном они нашли друг друга, построили свой дом и жили среди чеченцев и ингушей в хороших, добрососедских отношениях. Земли там плодородные, леса и сады – богатые, с продуктами проблем не имелось, да и работа для людей находилась хорошая.
Папа прошел гражданскую войну, после участвовал и в Великой Отечественной. Он награжден орденами и медалями. Так и не получил никакого образования, но трудоустроился шофером. Настоящий мужик! Ответственный, жизнерадостный, любящий. Мама всю жизнь приглядывала за хозяйством, вырастила четверых детей.
В первый класс я пошел в 1944 году, в восемь лет. Раньше не мог, так как школа в первые годы войны использовалась в качестве пункта формирования резервных войск. Чечено-Ингушетия хоть и не была оккупирована, но бомбардировками ее зацепило капитально. Грозный стал стратегически важным пунктом для немцев. Добыча нефти велась по всему региону, а ее переработка – именно на заводах столицы. Для пополнения армии топливом противник намеревался захватить город, поэтому усиленно атаковал его с воздуха. Местные жители задыхались в дыму, днями синего неба не видели. Не обошлось и без жертв.
Ульяновск – Гюстров – Ратенов. Школу окончил в 1954 году. Моей семье и на Кавказе жилось небогато, родителям тяжело было содержать четверых детей, поэтому я принял самостоятельное решение покинуть дом и поступил в танковое училище. К тому же прошедшая война, особый дух патриотизма подтолкнули на этот шаг.
Группа советских войск все еще находилась на территории Германии, и после окончания училища меня, а также около семидесяти процентов других выпускников отправили на территорию бывшего врага. Точнее, в город Гюстров – на северо-запад ГДР. Я был командиром танкового взвода, экипажи готовили в полном объеме: тактическое обучение, стрельба и прочее. Загружали нас по максимуму.
В то время популярной была следующая шутка:
«Два лейтенанта после училища обмениваются опытом. Один говорит:
– Мы работаем по закону Ома: шесть часов вечера – и уже дома.
Второй отвечает:
– А мы – по закону Бернулли: в шесть часов дома, а в семь – назад вернули».
Вот мы как раз таки служили «по закону Бернулли». Уже тогда нас приучили работать с полной отдачей – от и до. После полк перевооружили со старых танков ИС-3 на Т-62, и мы передислоцировались в город Ратенов. До 1964 года я прослужил командиром танкового взвода.Затем в моей карьере произошли коренные изменения. Желающих получить военное звание в те годы имелось много, однако вакансии почти отсутствовали. Армия была укомплектована практически на сто процентов, и мне предложили хозяйственную должность. Я не был этому рад, но пришлось согласиться. В итоге стал начальником продовольственного снабжения танкового полка. Абсолютно другой участок работы, к тому же на довольствии находилось сразу пару тысяч человек. Как-то научился считать калории, составлять меню, осуществлять контроль.
К примеру, идет засолка овощей на сезон. Открываю рецепты и читаю: «На тонну огурцов нужно столько-то десятков килограммов соли. Лавровые листья, листья вишни…» Представляете объемы?
Борисов – Ленинград – Подмосковье. Для советских военнослужащих, находившихся на территории нынешней Германии, был установлен определенный срок службы, по истечении которого они направлялись куда-то ближе к родине. Так я попал в Борисов, на базу в Лядище, сменил танковые войска на зенитные. В звании капитана стал начальником продовольствия. В сравнении с прежним местом службы стало чуть легче, но имелись и свои нюансы. Полк там был сокращенный, всего одна батарея развернута, зато на довольствии в этом полку находилось тринадцать частей! У каждой свое знамя, свой командир, своя печать. Весь личный состав приходил кушать, а вот подготовить после общую отчетность – дело очень сложное. Ходишь к одним, вторым, третьим…
После я поступил в Академию тыла и транспорта, в Ленинград. Спустя три года окончил ее и в звании майора переехал в Подмосковье, в знаменитую Кантемировскую танковую дивизию, на должность начальника тыла. Навыками продовольственной службы владел уже в совершенстве, поэтому попутно изучал другие направления: вещевое, горюче-смазочное, медицинское.
После служил в Московском округе, Калининграде, Выборге…
Алма-Ата. В конце 70-х накалялась обстановка на границе со странами Средней Азии, близились афганские события. Меня же направили в новый округ, штаб которого находился в Алма-Ате. Буквально спустя пару недель в составе оперативной группы мы вылетели в район Кокайты, на границу с Афганистаном, где занимались приемом войск, готовившихся ко вводу на территорию этой страны. Уже организовали несколько дивизий, но пришло распоряжение военную операцию перенести. Мы вернулись в свои пенаты.
В конце 1979 года ввод советских войск на территорию Афганистана все же состоялся. Проблема на начальном этапе была в том, что технику мы перебросили, однако душманы, хорошо знающие местность, отрезали тылы горными завалами. Приходилось использовать все хитрости: доставлять продукты и боеприпасы с помощью вертолетов и самолетов.
Ангола. В 1984 году меня уже в генеральском звании занесло в Африку. Предложили стать советником при начальнике тыла Вооруженных Сил Анголы, на территории которой велась гражданская война. В условиях неспокойной обстановки нам предстояло улучшить ситуацию со снабжением. Но сделать это было непросто. Ангола – страна очень бедная, жила в основном за счет дотаций других государств, которые принимали на правах безвозмездной помощи. В принципе, почва там плодородная – краснозем, и собирать урожай можно было по три раза в год. Однако из-за военного положения местные жители практически не занимались земледелием. Не было смысла: одни племена сажают, другие – враждующие – собирают.
Боевые действия проходили локально. Сплошного фронта не было, отдельные группировки атаковали набегами.
На территории Анголы имелось десять своих округов, в каждом из них – группа из советских советников и специалистов. Мы организовывали питание, снабжали правительственные войска материальными средствами, техникой и прочим. Планировали и распределяли по округам с помощью воздушных судов или колоннами под конвоем. После летали на контроль, чтобы убедиться, доходит ли все до солдат. В общем, принцип снабжения такой же, как у нас, только до идеала очень далеко. Одно очаговое приготовление пищи о многом говорит…
Техники много наволокли туда, но большая часть так и оставалась бесхозной. Смотришь, вроде бы пробег машины всего пять тысяч километров, а отремонтировать не получается: нет ни запчастей, ни специалистов. Какой был в этом всем интерес СССР? Объединить на своей стороне большее число единомышленников. Чем крепче лагерь, тем сильнее сам Союз. Это правило распространялось и на страны Африки. Наши советники были в Мали, Сомали, Ливии и других государствах этого континента.
Полтора года я пробыл там с семьей. Климат мне не подошел, пару раз «выбросил» камушки из почек, приехал в отпуск, а обратно меня уже не пустили по состоянию здоровья.
Вернулся в Алма-Ату, а через пару лет уехал на повышение в Баку, в ставку на южном театре военных действий.
Баку – Львов. Ставке подчинялись три перворазрядных округа – Закавказский, Туркестанский и Северо-Кавказский, – а также Каспийская флотилия. Мы занимались совершенствованием, разработкой боевых и мобилизационных планов, подготовкой специалистов. Но через полтора года наш штат сократили наполовину, я же согласился уйти на понижение в один из европейских округов. До увольнения в запас оставалось три года, жилья нигде не имел, поэтому и решил пойти на такой шаг.
В итоге оказался в Прикарпатском военном округе, стал начальником штаба тыла. Работа знакомая, но трудностей в вопросах тылового обеспечения хватало. Благо коллектив был хороший. Так я и дослужил до 55-ти лет. После обследования в госпитале меня отправили в увольнение по общему физическому состоянию.
Лида. После письма заместителю министра Вооруженных Сил мне помогли обустроиться на территории Беларуси. Сказали, что в Минске квартиру выделить не смогут, поэтому посоветовали обратить свой взгляд на западную часть страны.
В семье решили, что переедем в Лиду. Почему? Супруга моя родилась буквально в двадцати километрах от этого города – в деревне Пелеса. А там, где родился и вырос я, у нас к тому времени уже ничего не осталось. Дом продали, да и обстановка в Чечне сами знаете какая стала. Во Львове у меня была хорошая квартира, у командующего округом я попросил разрешения на свободный обмен жилой площади.
В итоге мы получили трехкомнатную квартиру в Лиде. Так с 1992 года моя семья и обосновалась здесь. Год я проработал на заводе «Оптик», а после начались «приключения» со здоровьем. Один инфаркт, второй. Теперь моя жизнь зависит от работы кардиостимулятора.В этом году мне исполнится 82...
